Error get alias
Работа студентки:
Марина Левен
Марина Левен
Изыскания нечеловеческого: от черного озарения к тентакулярности
Работа студентки: Марина Левен
Изыскания нечеловеческого: от черного озарения к тентакулярности
Это статья Марины Левен — студентки направления «Арт-критика» Факультета современного искусства Среды обучения.
Откуда, собственно говоря, у нас взялась странная идея, что природа — в противоположность культуре — неисторична и вечна? Мы слишком сильно увлечены собственным умом и самосознанием… Стоит перестать рассказывать себе одни и те же старые антропоцентристские сказки.
Стивен Шавиро. «Роковые патрули»
Стивен Шавиро. «Роковые патрули»
Место встречи с другим
Стивен Шавиро рассуждает о насекомых как о радикально других по отношению к человеку. Доказательство инаковости — инстинктивное отторжение, которое вызывают эти существа у большинства людей. Он пишет: «Является ли наше отвращение результатом столкновения с формой жизни, настолько чуждой? Наша линия развития была отделена от них более 600 миллионов лет назад. Способы питания и размножения насекомых, эти две наиболее важные биологические функции, безвозвратно отличаются от наших. Жизнь насекомых — это инопланетное присутствие, которое мы не может не ассимилировать, ни изгнать».
Но проблема в том, что, как он пишет далее, «это инопланетное великолепие — именно то, что определяет жестокость и красоту нашего мира». Кажется, что постижение насекомых-других возможно только «в биологических терминах, а не в эпистемологических». Иными словами, чтобы понять, что значит быть мухой, нужно буквально проникнуть — или «метаморфозировать» — в тело мухи. Как это сделал герой фильма Дэвида Кроненберга «Муха». По мнению Стивена Шавиро, основная идея Кроненберга — «невозможно понять, что значит быть другим видом, можно только экспериментально им стать».
Даже при текущем развитии биотехнологий буквальное превращение в муху, произошедшее с главным героем фильма, кажется далеким будущим генной инженерии. Сюжет Кроненберга, как всякая «антропоцентрическая сказка», заводит в тупик.
Но проблема в том, что, как он пишет далее, «это инопланетное великолепие — именно то, что определяет жестокость и красоту нашего мира». Кажется, что постижение насекомых-других возможно только «в биологических терминах, а не в эпистемологических». Иными словами, чтобы понять, что значит быть мухой, нужно буквально проникнуть — или «метаморфозировать» — в тело мухи. Как это сделал герой фильма Дэвида Кроненберга «Муха». По мнению Стивена Шавиро, основная идея Кроненберга — «невозможно понять, что значит быть другим видом, можно только экспериментально им стать».
Даже при текущем развитии биотехнологий буквальное превращение в муху, произошедшее с главным героем фильма, кажется далеким будущим генной инженерии. Сюжет Кроненберга, как всякая «антропоцентрическая сказка», заводит в тупик.
Черное озарение
Как пишет Жиль Делёз, «вещь определяется через все способы существования, на которые она способна; субстанция вещи есть исток способов ее существования. Этим имеется в виду — хотите вы того или нет, — что субстанция неотделима от самих способов существования». Но при столкновении с радикально иным актуальная сущность лишается привилегии определять то, как она схватывает многообразие данного, поскольку сам способ схватывания оказывается не принадлежащим ей.
В случае если этой актуальной сущностью оказалось человеческое существо, имеет место то, что Юджин Такер называет «черным озарением»: «здесь нечеловеческое невозможно познать даже косвенно. Мыслится только лишь эта абсолютная недоступность, эта абсолютная несоизмеримость; утверждается только то, что является отрицанием. Таким образом, мы имеем не человеческое познание и его относительный горизонт мыслимого, а загадочное откровение о немыслимом — то, что мы уже назвали черным озарением. Оно ведет от человеческого к нечеловеческому, но оно также является уже нечеловеческим или моментом нечеловеческого».
В случае если этой актуальной сущностью оказалось человеческое существо, имеет место то, что Юджин Такер называет «черным озарением»: «здесь нечеловеческое невозможно познать даже косвенно. Мыслится только лишь эта абсолютная недоступность, эта абсолютная несоизмеримость; утверждается только то, что является отрицанием. Таким образом, мы имеем не человеческое познание и его относительный горизонт мыслимого, а загадочное откровение о немыслимом — то, что мы уже назвали черным озарением. Оно ведет от человеческого к нечеловеческому, но оно также является уже нечеловеческим или моментом нечеловеческого».
Андрей Шенталь, «Нисхождение грибов»
По моему мнению, работа Андрея Шенталя «Нисхождение в грибное» выполнена в русле этого подхода и иллюстрирует его наглядно и интригующе. Она была реализована в рамках мультидисциплинарного проекта «Опыты нечеловеческого гостеприимства» в 2017 году.
Фрагмент инсталляции Андрея Шенталя «Нисхождение в грибное»
«Нисхождение в грибное» — результат продолжительной исследовательской работы художника как в области микологии, так и в философии — художник ссылается на книги Анны Цин «Гриб на краю света» и Бена Вударда «Динамика слизи» (симптоматично, что Вударта активно цитирует в своей трилогии «Ужас философии» и Юджин Такер). Проект строится на почти детективном сюжете. Миколог П. И. Мушерон отправляется в лес для испытания созданного им прибора «микографа». Это устройство позволяет считывать информацию, циркулирующую внутри грибницы, но его принцип действия не признан научным сообществом. Поход заканчивается таинственно — Мушерон пропадает без вести. Работа включает в себя видеофильм, книги, полевой дневник, вольтметр и радиометр, сапоги, субстратные блоки вешенки и трутовики.
Фрагмент инсталляции Андрея Шенталя «Нисхождение в грибное»
Андрей Шенталь так рассказывает о своем проекте: «Здесь обыгрывается идея того, что миколог является медиумом между царством грибов и человеком. Согласно сюжету, весь провиант Мушерона неожиданно исчезает, он начинает питаться исключительно грибами, и с ним происходят непонятные изменения: ему снятся эротические сны про бледную поганку, его тело покрывается грибовидными наростами, и он начинает выделять слизь. Что с ним произошло, никто не знает, но в комнате присутствуют разные элементы, которые намекают на его дальнейшую судьбу, например, субстратные блоки вешенки и грибы-трутовики. Он, возможно, находит себе другую форму существования, возможно, обретает бессмертие на границах жизни смерти, точь-в-точь как сапрофитный гриб».
Кадр из работы Андрея Шенталя «Нисхождение в грибное»
Нетрудно заметить, что сюжет проекта разворачивается в соответствии с концептом «черного озарения». Вознамерившийся понять язык грибов ученый добивается этого через метаморфоз, совершая «нисхождение» от человеческого — к нечеловеческому.
Несмотря на свои нескрываемые симпатии к пессимистической философии, Андрей Шенталь усматривает в своей работе и позитивную сторону. Его видение базируется на глубоком знании микологии и организации жизни грибов. Художник полагает, что сценарии, предложенные грибами, могут сработать и в человеческом обществе. Как минимум, вполне возможно создать более справедливую систему редистрибуции ресурсов и структурного переустройства, как это делают грибы. «Нисхождение в грибное» — еще и про то, что «когда мы смотрим на другие формы жизни, мы видим, что системы могут функционировать и совсем иначе, есть множество различных акторов за пределами нашего вида, заслуживающих нашего внимания».
Несмотря на свои нескрываемые симпатии к пессимистической философии, Андрей Шенталь усматривает в своей работе и позитивную сторону. Его видение базируется на глубоком знании микологии и организации жизни грибов. Художник полагает, что сценарии, предложенные грибами, могут сработать и в человеческом обществе. Как минимум, вполне возможно создать более справедливую систему редистрибуции ресурсов и структурного переустройства, как это делают грибы. «Нисхождение в грибное» — еще и про то, что «когда мы смотрим на другие формы жизни, мы видим, что системы могут функционировать и совсем иначе, есть множество различных акторов за пределами нашего вида, заслуживающих нашего внимания».
Студенты системно изучают историю и теорию искусства, погружаются в актуальное состояние художественной среды, учатся понимать и анализировать художественные языки и актуальные контексты.
Направление Арт-критика
Бейла Голденталь, «Колыбель для кошки»
О множественности возможных сценариев, отказе от прямолинейного доминантного нарратива говорит Донна Харауэй в своей концепции тентакулярного мышления. «Тентакулярность — это о жизни, проживаемой по траекториям — множеству траекторий, а не в определенных точках, не в сферах».
Тентакулярность — это сомышление и состановление, это способ передачи. «Но знание о том, что принимаемое вами было кем-то протянуто, влечет за собой особое мышление „между“. Оно не требует верности, еще меньше преданности, скорее особого рода доверительности, ответа на доверяющий жест протянутой руки». Тентакулярность — это как плетение фигурок из веревочек, как бесконечная игра в «колыбель» для кошки, когда два компаньона в мышлении поочередно передают друг другу натянутую между пальцами рук «паутинку», то оставляя все как есть, то изобретая новые фигуры.
Художница Бейла Голденталь, подруга и единомышленница Донны Харауэй, сделала в 2008 году серию работ «Колыбель для кошки». Напряженное присутствие движущихся рук вызывает ассоциации с другими тентакулярными существами. Во всех ее работах присутствуют метаморфозы, хрупкость, временность, разрушение, открытие. Это всегда история с открытым концом.
Тентакулярность — это сомышление и состановление, это способ передачи. «Но знание о том, что принимаемое вами было кем-то протянуто, влечет за собой особое мышление „между“. Оно не требует верности, еще меньше преданности, скорее особого рода доверительности, ответа на доверяющий жест протянутой руки». Тентакулярность — это как плетение фигурок из веревочек, как бесконечная игра в «колыбель» для кошки, когда два компаньона в мышлении поочередно передают друг другу натянутую между пальцами рук «паутинку», то оставляя все как есть, то изобретая новые фигуры.
Художница Бейла Голденталь, подруга и единомышленница Донны Харауэй, сделала в 2008 году серию работ «Колыбель для кошки». Напряженное присутствие движущихся рук вызывает ассоциации с другими тентакулярными существами. Во всех ее работах присутствуют метаморфозы, хрупкость, временность, разрушение, открытие. Это всегда история с открытым концом.
Бейла Голденталь. «Колыбель для кошки» / «Теория струн», 2008. Холст, масло
В концепции тентакулярности я хочу сфокусироваться на моменте непредсказуемости, и, как следствие, пугающей тревожности новых «веревочных историй». Донна Харауэй полагает, что «те, кто „верит“, что обладает ответами на насущные вопросы, чрезвычайно опасны. Не менее опасны и те, кто отказывается выступать за одни способы жить и умирать, а не за другие. Факты, дискуссионные реалии, предметы заботы вплетены в веревочные фигуры». Я вижу здесь неочевидную на первый взгляд рифму с другим, гораздо более ранним ее утверждением из «Манифеста киборгов»: «Киборганические единства монструозны и незаконны — в наших нынешних политических обстоятельствах мы едва ли могли надеяться на более сильные мифы для сопротивления и воссоединения».
Поиск новых форм совместного межвидового становления и проживания происходит за гранью очевидного, привычного и дозволенного. Он смущает и пугает необычностью направления изысканий, предъявленной достоверностью эксперимента и непредсказуемостью результата.
Поиск новых форм совместного межвидового становления и проживания происходит за гранью очевидного, привычного и дозволенного. Он смущает и пугает необычностью направления изысканий, предъявленной достоверностью эксперимента и непредсказуемостью результата.
Тревожные истории
«Если поток тревожных историй — лучший способ вести речь о примесном разнообразии, пора ввести этот поток в наши практики познания». Следуя за призывом Анны Цин, расскажу о двух проектах, раскрывающих суть тентакулярного мышления.
Эдуардо Кац, «Естественная история Тайны»
Центральный экспонат проекта — трансгенный цветок Edunia. Это сорт петунии, который Эдуардо Кац изобрел и создал с помощью молекулярной биологии в период с 2003 по 2008 год.
Из образца крови художника был выделен геном, который является частью его иммунной системы. На основе этого генома и промоутера — вируса желтой крапивы Commelina — был создан химерный ген. Он доставляет ДНК Эдуардо Каца, полученную из его крови, в сосудистую систему цветка. Работа была сделана в сотрудничестве с профессором кафедры биологии Университета Миннесоты Нилом Ольшевским.
Из образца крови художника был выделен геном, который является частью его иммунной системы. На основе этого генома и промоутера — вируса желтой крапивы Commelina — был создан химерный ген. Он доставляет ДНК Эдуардо Каца, полученную из его крови, в сосудистую систему цветка. Работа была сделана в сотрудничестве с профессором кафедры биологии Университета Миннесоты Нилом Ольшевским.
Схема эксперимента
Edunia имеет красные вены на светло-розовых лепестках. Розовый цвет лепестка напоминает розовато- белый оттенок кожи Эдуардо, а «вены» цветка заполнены его кровью. Таким образом, этот цветок — частично растение и частично человек.
Проект «Естественная история тайны» — репрезентация проницаемости жизни между разными видами. Алые «вены» цветка используются как маркер нашего общего наследия. Эдуардо Кац говорил, что стремился вызвать чувство изумления перед фактом межвидовой близости человека и цветка. Поразительно, что геном художника удалось интегрировать в хромосому этого сорта петунии, и человеческая ДНК присутствует в семенах и каждом новом растении.
Логика тентакулярного мышления помогает сделать следующий шаг в размышлениях. Этот проект наглядно демонстрирует видовую открытость растений. В своем развитии они готовы использовать биологический материал радикально другого, что позволяет достигать непредсказуемых, но вдохновляющих результатов.
Логика тентакулярного мышления помогает сделать следующий шаг в размышлениях. Этот проект наглядно демонстрирует видовую открытость растений. В своем развитии они готовы использовать биологический материал радикально другого, что позволяет достигать непредсказуемых, но вдохновляющих результатов.
Тереза Шуберт, «Развитие геометрий» — татуировки для грибов
«Развитие геометрий» — инсталляция из живых грибов, видео, фотографий и рисунков. В своей перформативной интервенции Шуберт наносит на шляпки грибов татуировки в виде геометрических форм. Вытатуированные линии, сливаясь с живым организмом, сами трансформируются под влиянием процессов жизнедеятельности грибов. Так «естественное счисление» используется для самоорганизации образов. Гриб становится не только холстом для художника — он и сам становится художником.
Этот проект — о расширении понятия творческого сотрудничества далеко за пределы собственного вида. В этой работе проекте грибы не сырье, а активные участники перформанса. Благодаря их естественному развитию графика обретает четвертое, временное измерение. Более того, нечеловеческое забирает инициативу у человеческого, дальнейшая судьба картины оказывается в «руках» (или мицелии?) грибов.
Однако у этих красивых во всех смыслах историй есть и обратная, темная и тревожная сторона. Проницаемость межвидовых границ заставляет задуматься о вторжении, сотворчество оказывается рядом с насилием. Если у растений и грибов нет выбора, вправе ли мы говорить о состановлении и о межвидовом сомышлении? Чем больше углубляешься в архивы био-арта, тем сильнее тревожное ощущение, что поиск новых границ происходит внутри «тех сомнительных привилегий, которые дает идея человеческой исключительности». Кажется, что на пути рассказывания новых историй мы неизбежно будем оказываться в тупике разрушительного непонимания, снова и снова проходить через «черное озарение». Но концепция тентакулярного мышления дает надежду, что «черное озарение» — одна из бесконечных «веревочных» историй, которая актуализирует необходимость «пребывать с потерей и таким образом приходить к пониманию ее значения — того, как изменился мир и как мы сами должны измениться и преобразовать свои отношения, если хотим двигаться дальше». И вырваться из круга бесконечных антропоцентрических историй.
Однако у этих красивых во всех смыслах историй есть и обратная, темная и тревожная сторона. Проницаемость межвидовых границ заставляет задуматься о вторжении, сотворчество оказывается рядом с насилием. Если у растений и грибов нет выбора, вправе ли мы говорить о состановлении и о межвидовом сомышлении? Чем больше углубляешься в архивы био-арта, тем сильнее тревожное ощущение, что поиск новых границ происходит внутри «тех сомнительных привилегий, которые дает идея человеческой исключительности». Кажется, что на пути рассказывания новых историй мы неизбежно будем оказываться в тупике разрушительного непонимания, снова и снова проходить через «черное озарение». Но концепция тентакулярного мышления дает надежду, что «черное озарение» — одна из бесконечных «веревочных» историй, которая актуализирует необходимость «пребывать с потерей и таким образом приходить к пониманию ее значения — того, как изменился мир и как мы сами должны измениться и преобразовать свои отношения, если хотим двигаться дальше». И вырваться из круга бесконечных антропоцентрических историй.
Список литературы
- Шавиро С. «Роковые Патрули»
- Делёз Ж. «Лекции о Лейбнице». 1980, 1986/87
- Такер Ю. «Ужас философии т3. Щупальца длиннее ночи»
- Шнейдер А. «Опыты нечеловеческого гостеприимства: Андрей Шенталь "Гриб воплощает в себе Чужого"». 2017
- Харауэй Д. «Тентакулярное мышление. Антропоцен, капиталоцен, хтулуцен»
- Харауэй Д. «Манифест киборгов: наука, технология и социалистический феминизм 1980-х»
- Цин А. «Гриб на краю света. О возможности жизни на руинах капитализма»
К ДРУГИМ МАТЕРИАЛАМ
Хотите регулярно получать образовательные материалы «Среды обучения»? Подпишитесь на нашу рассылку! Отправляя свои контактные данные, вы соглашаетесь с Политикой конфиденциальности