МАНИФЕСТ

Принято считать, что в России все так, как есть, в том числе потому, что здесь не знают своей истории. Если же мы посмотрим на сектор актуальной культуры, то выяснится, что помнить, собственно, нечего. История отечественных экспериментальных художественных практик ХХ-го века до сих пор не написана.

Почти все, что мы знаем под именем российского современного искусства, было некогда создано за рубежом и лишь позже в более или менее отрефлексированном виде воспринято на родине. И если о «Черном квадрате» имеет свое мнение почти каждый, включая президента, то об иконических произведениях второй половины прошлого века знает лишь узкий круг профессионалов.

И пока в главных музеях мира открываются ретроспективы мастеров московского концептуализма, искусства, сформировавшегося в 1970—1980-е, в самой Москве продолжают спорить о том, можно ли называть Казимира Малевича художником. Да, последняя декада ознаменовалась появлением ряда резонансных, политически ориентированных перформансов, о которых тоже не высказался только ленивый. Однако высказывания эти ограничиваются средним уровнем досужих трамвайных разговоров в стиле «кто виноват?» и «что делать?».

Несколько лет назад на русском языке вышла важнейшая для мировой истории искусства книга. Речь — об объемном фолианте «Искусство от 1900 года. Модернизм, антимодернизм, постмодернизм», созданном редакцией влиятельнейшего американского журнала October.

При ознакомлении с содержанием книги выясняется, что присутствие отечественного искусства в мировой истории ограничивается небольшим списком имен, ассоциируемых с историческим авангардом и событием, сделавшим его возможным — «Великим Октябрем». О существовании того же московского концептуализма или постперестроечного акционизма можно узнать лишь из «заметок на полях». Все, что между и после — тайна, покрытая мраком.

Другими словами, «простые люди» — крупный чиновник или бабушка на лавочке — знают о российском искусстве не больше, чем скромная группа узко-специализированных интеллектуалов.

Попытки написать историю отечественного искусства второй половины ХХ-го века, безусловно, предпринимались. Но речь идет о единичных авторских высказываниях, которые лишь наметили общие контуры, не придя к консенсусу даже по основным вопросам из того, что надо знать наверняка. Выставочные проекты, ставившие целью продемонстрировать межпоколенческую преемственность инновативных художественных практик в России, зачастую вместо этого обнажали полное отсутствие связей. Даже профессионалы своего дела не всегда знают или не видят смысла знать о том, что важного было сделано еще 10−15 лет назад.

Видимо, поговорка «нет пророка в своем отечестве» остается верной при любых обстоятельствах. И для того, чтобы ощутить себя частью истории, нам нужны глаза наблюдателей, расположенных где-то в стеклянных башнях из слоновой кости. И только после их пересказа мы поймем, что же было значимо, а что нет. Или же должно пройти еще 100 лет — как произошло в случае с выставкой «0,10» — для того, чтобы можно было с уверенностью утверждать, что случилось что-то действительно стоящее для размещения в музее и записи в учебнике искусства.

Мы, организаторы программы «История российского современного искусства в действующих лицах», не согласны с таким положением дел. К чему ждать наступления следующего века лишь для того, чтобы технологии наконец-то дали нам возможность воскрешения гениев прошлого? И чтобы мы смогли найти, с кем поговорить и у кого учиться? Или ждать, когда выйдет очередной перевод западных исследований о том, что даже в сносимых сегодня «хрущевках» некогда выставлялось искусство мирового уровня?..

Не проще ли воспользоваться удивительным свойством современности и осознать, что рядом с нами прямо сейчас живут и работают те, кто составляет часть пусть пока не написанной истории отечественного искусства? А может быть, мы, сначала как наблюдатели, а далее и как потенциальные участники художественного процесса, сможем осознать себя его частью?

Это куда проще, чем кажется. По сути, современное искусство состоит из художников, кураторов, критиков/теоретиков и профессиональных зрителей, которые часто становятся коллекционерами. В каждом из этих сегментов уже сегодня есть важнейшие деятели, на которых стоит ориентироваться, и чьи имена через некоторое время заполнят страницы учебников. Да, пусть пока речь идет не о материке современного искусства, а скорее, об архипелаге, где каждый остров может спорить с другим или делать вид, что ничего о нем не знает. Но не из такого же ли многоголосия возникло некогда искусство в античной Греции?

Возможно, и не стоит сводить все к одной большой истории. Ведь и современность тоже, скорее представляет из себя только часть ее. И если так, то создание образа истории российского современного искусства становится само по себе интереснейшей творческой задачей. Вполне достойной свободного и мыслящего человека начала XXI-го века. Со своей стороны, мы готовы помочь с постановкой этой задачи и познакомить с инструментами её решения. А уж если вам будет интересно пойти дальше и приступить к созданию собственных образов, стать одним из этих действующих лиц, мы окажем вам в этом полное содействие!

Дмитрий Врубель, Арсений Жиляев